Неточные совпадения
Возмущало Нехлюдова, главное, то, что в судах и министерствах сидели люди, получающие большое, собираемое с народа жалованье за то, что они, справляясь в книжках, написанных такими же чиновниками, с теми же мотивами, подгоняли поступки людей, нарушающих написанные ими
законы, под статьи, и по этим статьям отправляли людей куда-то в такое место, где они уже не видали их, и где люди эти в полной власти
жестоких, огрубевших смотрителей, надзирателей, конвойных миллионами гибли духовно и телесно.
— Я видел на суде, как товарищ прокурора всеми силами старался обвинить несчастного мальчика, который во всяком неизвращенном человеке мог возбудить только сострадание; знаю, как другой прокурор допрашивал сектанта и подводил чтение Евангелия под уголовный
закон; да и вся деятельность судов состоит только в таких бессмысленных и
жестоких поступках.
Вот как описывает это начальник острова: «Начальник Корсаковского округа доложил мне, между прочим, о крайне серьезном случае превышения власти, которое позволил себе (имярек) и которое состояло в
жестоком телесном наказании некоторых поселенцев и в мере, далеко превышающей
законом установленную норму.
Все живущее спешит покориться
жестоким и в то же время сладким
законам ее.
Какая, однако ж, загадочная, запутанная среда! Какие
жестокие, неумолимые нравы! До какой поразительной простоты форм доведен здесь
закон борьбы за существование! Горе «дуракам»! Горе простецам, кои «с суконным рылом» суются в калашный ряд чай пить! Горе «карасям», дремлющим в неведении, что провиденциальное их назначение заключается в том, чтоб служить кормом для щук, наполняющих омут жизненных основ!
Государь же вздохнул, пожал плечами с эполетами и сказал: «
Закон» и подставил бокал, в который камер-лакей наливал шипучий мозельвейн. Все сделали вид, что удивлены мудростью сказанного государем слова. И больше о телеграмме не было речи. И двух мужиков — старого и молодого — повесили с помощью выписанного из Казани
жестокого убийцы и скотоложника, татарина-палача.
Ты говоришь, что ты делаешь эти
жестокие дела потому, что ты чувствуешь себя человеком общества, государства, обязанным служить ему и исполнять его
законы, землевладельцем, судьей, императором, военным.
Монархиня отрицает ее необходимость в спокойное царствование
законов, и кроткая Философия торжествует над
жестоким обыкновением веков (209–212).
Премудрая доказывает умом и опытами, что «излишно строгое наказание не удерживает людей от злодеяний; что умеренное, но продолжительное, действует на душу сильнее
жестокого, но маловременного; что
законы исправительные и кроткие благотворнее строгих, искоренительных; что ужасная привычка к казни ожесточает сердце и отнимает у Законодателя способы к исправлению нравов; что стыд должен быть главным его орудием; что не умеренность наказания, а совершенное упущение вины рождает дерзость и необузданность» (81–91).
И дики тех ущелий племена,
Им бог — свобода, их
закон — война,
Они растут среди разбоев тайных,
Жестоких дел и дел необычайных;
Там в колыбели песни матерей
Пугают русским именем детей;
Там поразить врага не преступленье;
Верна там дружба, но вернее мщенье;
Там за добро — добро, и кровь — за кровь,
И ненависть безмерна, как любовь.
Стоит взглянуть на жизнь христианских народов, разделенных на людей, проводящих всю жизнь в одуряющем, убивающем, не нужном им труде, и других, пресыщенных праздностью и всякого рода наслаждениями, чтобы быть пораженным той ужасной степенью неравенства, до которой дошли люди, исповедующие
закон христианства, и в особенности той ложью проповеди равенства при устройстве жизни, ужасающей самым
жестоким и очевидным неравенством.
Закон может сказать, что ни один человек не должен быть
жестоким, но он не знает того случая, когда человек принужден быть
жестоким вследствие неизбежности жертвовать одной ценностью во имя другой.
Вот такой суд — с застывшими формами и вековой неподвижностью — всего лучше выказывал, до какой степени в Англии добро и зло переплетены в деле общей правды и справедливости. Суд — свободный и независимый; но с варварским нагромождением старых
законов, с
жестокими наказаниями, с виселицей; а в гражданских процессах — с возмутительной дороговизной; да и в уголовных — с такими же адскими ценами стряпчим и адвокатам.
Напрасно вопияла ко всем бедная Магна и у всех искала защиты. Ей отвечали: над нами над всеми
закон.
Закон наш охраняет многоимущих. Они всех сильней в государстве. Если бы был теперь на своем месте наш прежний правитель Ермий, то он, как человек справедливый и милосердный, может быть вступился бы и не допустил бы этого, но он очудачел: оставил свет, чтобы думать только об одной своей душе.
Жестокий старик! Пусть небо простит ему его отшельничье самолюбие.
Так, в самое последнее время всё больше и больше молодых людей отказываются от военной службы и предпочитают все
жестокие мучительства, которым их подвергают, отречению от
закона бога, как они понимают его.
Неприменение усиленной охраны важно потому, что эта приостановка действия общих
законов развивает доносы, шпионство, поощряет и вызывает грубое насилие, употребляемое часто против рабочих, входящих в столкновения с хозяевами и землевладельцами (нигде не употребляются такие
жестокие истязания, как там, где действуют эти правила).
Насколько я знал тогда Ветхий Завет, в особенности последние книги Моисея, в которых изложены такие мелочные, бессмысленные и часто
жестокие правила, при каждом из которых говорится: «и бог сказал Моисею», мне казалось странным, чтобы Христос мог утвердить весь этот
закон, и непонятно, зачем он это сделал.
По
закону Моисея, как его понимали евреи, для приложения его к жизни требовалось исполнение шестисот тринадцати заповедей, часто бессмысленных,
жестоких и таких, которые все основывались на авторитете писания.
Но не говоря уже о всей несправедливости приложения отжившего
закона возмездия к некоторым случаям насилия, оставляя безнаказанными самые ужасные и
жестокие насилия, совершаемые государством во имя суеверия будущего устройства, приложение грубого возмездия за насилия, совершаемые так называемыми разбойниками, ворами, кроме того явно неразумно и ведет прямо к противоположному той цели, ради которой совершается.
Во-вторых — нужно перестать применять так называемые правила усиленной охраны, уничтожающей все существующие
законы и отдающей население во власть очень часто безнравственных, глупых и
жестоких начальников.